мне, стражи закона! Пожилая женщина и то способна на большее! Ну и? Глупо вышло, правда?
– Если вы не будете помогать следствию, мы не сможем вас защитить.
– В каком смысле?
– Если те люди не добились желаемого, то могут быть новые жертвы.
– По-моему, я с тем же успехом смогу сама себя защитить.
Боревич уныло взглянул на меня:
– Если вы продемонстрируете хоть каплю доброй воли, мы сможем помочь друг другу. Или вы хотите пообщаться с моим коллегой?
– Ладно. Давайте дадим себе шанс. У меня для вас кое-что есть. Я видела отпечаток левого ботинка.
– Не понял.
– Вы очень ненаблюдательны, но мы сейчас не об этом. У покойного соседа не было левой ноги, так что это не его след. Соображаете?
– Где этот отпечаток?
– На мундире Хенрика.
– Он хорошо сохранился?
– Идеально. Чистый, отглаженный. Столько лет прошло, а он все как новый.
– Я про отпечаток.
– Отпечаток, слава богу, отчистился без следа. Хотя я опасалась, что пятно останется. Я, понимаете ли, не пользуюсь дорогими немецкими средствами. У кого на них денег хватит? Я покупаю попроще, в дисконте.
Теперь уже Боревич сделался пунцовым не хуже Коломбо. К счастью, некрасивая жилка на лбу у него не набухла. Боревич встал, налил себе воды и одним махом выпил.
– То есть вы хотите сказать, что уничтожили единственный след убийцы, которого мы безуспешно разыскиваем уже больше года? – И он схватился за голову.
– Ну раз уж вам это так интересно… – неуверенно ответила я, – я легко могу его воспроизвести. Он небольшой. – И я стала чертить пальцем на столе. – Сверху скругленный, пошире, а внизу поуже. Ну просто Золушка.
Боревич отвернулся.
– Можете идти.
Он как-то тяжело задышал. И расстегнул ворот рубашки. Оперся о стену.
– Я свободна?
– На сегодня всё. Мы вас еще вызовем. Прошу вас пока никуда не уезжать.
– Вы очень побледнели, что с вами? Вы хорошо себя чувствуете?
– Обо мне, пожалуйста, не беспокойтесь.
– Я не беспокоюсь, просто, понимаете, если мужчина приглашает женщину к себе, то он должен ее потом и домой отвезти.
Боревич недоверчиво посмотрел на меня. Ну что ж. Восполнение пробелов в этикете и знании хороших манер – дело тяжелое, но это уже не мои проблемы.
– Хорошо, я вас отвезу.
– Тогда отвезите меня, пожалуйста, на улицу Банаха. У меня там дело.
Глава 4
Ехать по городу было очень приятно. Я в последнее время мало путешествовала, но раньше, посещая Вроцлав и особенно Гданьск, думала, что эти города гораздо симпатичнее Варшавы. Я ошибалась. К счастью, я плохо знаю собственный город. Люди обычно ездят из одного места в другое, чтобы сделать свои дела, и поэтому не попадают во множество интересных мест, парков, аллей, не видят домов. Точно так же делала и я. Лишь в последние несколько лет, когда я начала все чаще ошибаться номером автобуса и уезжать не туда, я открыла для себя совершенно новые места. Часто совершенно восхитительные. В иных обстоятельствах я бы туда не попала, потому что – зачем? Несмотря на раздражение, вызываемое необходимостью проделать лишний путь, заблудиться время от времени – дело стоящее.
– Должен сказать, что с вами тяжело иметь дело, – заметил Боревич, бросив на меня горький взгляд.
– У вас тоже характер не из легких. Может, сами знаете? Пока вы не научитесь обхождению с женщинами, девушки себе не найдете, – подсказала я ему из самых добрых побуждений.
– С чего вы взяли, что у меня нет девушки?
– Да я уж смогу на глаз отличить мужчину, у которого есть женщина, от мужчины, у которого женщины нет.
Меня вдруг резко дернуло вперед – только ремень безопасности и удержал. Через мгновение позади нас засигналила машина, и я сообразила, что это из-за того, что Боревич резко затормозил. Боревич включил поворотник и свернул к тротуару.
– Ближе не подъеду, – сказал он и остановил машину.
– Не выдумывайте. Мы еще не доехали.
– Больница на той стороне улицы. До завтра.
И вот такие потом удивляются, что у них нет девушки.
Я вылезла из машины и одолела добрых сто метров до пешеходного перехода. Сидевшие за рулем шумахеры даже не притормаживали, чтобы пропустить людей, переходивших дорогу. Они всё так идеально рассчитали, что не задели ни одного пешехода, только проносились мимо них в какой-нибудь паре сантиметров, не сбавляя скорости. Ничего удивительного, что наши улицы дали миру таких выдающихся гонщиков, как Холовчыц и Кубица[7]. На каждом перекрестке может ждать, а вернее того – нестись с кем-нибудь наперегонки еще не открытый талант.
Дотащившись до перехода, я быстро перебралась через дорогу между едущими машинами; удача была на моей стороне. На другой стороне улицы торговали фруктами. Ужасно неряшливая женщина с изгрызенными черными ногтями взвешивала апельсины элегантной покупательнице. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: апельсины наверняка предназначались какому-нибудь пациенту больницы. Задержалась у лотка и я. Матерь Божья, ну и цены! Восемь злотых за килограмм апельсинов. С ума посходили. Раз уж я встала в очередь, то апельсины купила, но ужасно злилась на себя, что так легко повелась. Этих денег мне бы хватило три дня хлеб покупать.
Больница на улице Банаха – чудовищный комплекс зданий. К счастью, я неплохо ориентируюсь на местности, так что проплутала всего минут пятнадцать. Мне пришлось спрашивать у трех человек, чтобы кто-нибудь сказал мне, где тут отделение интенсивной терапии. Каждый раз я попадала на нервного, нетерпеливого человека, у которого не находилось времени, чтобы ответить буквально на несколько вопросов, не говоря уже о том, чтобы проводить меня до отделения. В конце концов кто-то объяснил мне, куда идти, но объяснил как-то косноязычно. Именно поэтому я, покружив четверть часа, снова оказалась в исходном пункте, а именно – возле главного входа.
Как же это было мучительно! Я уже начала задумываться, за каким чертом меня сюда понесло. Могла бы потребовать, чтобы меня подвезли до самого дома. На машине. Как важную пани.
Я уже хотела было бросить все и уехать домой, как вдруг услышала сирену «скорой». Очень громкую. Подойдя к двери, я увидела, что машина едет к совершенно другому строению. Ничего удивительного, что я не смогла найти отделение интенсивной терапии. Если честно, тот единственный человек, который объяснил мне дорогу, говорил что-то о том здании, но очень невнятно. Просто чудо, что я не заблудилась еще больше. Минута – и я бы заблудилась с концами.
Когда я перебралась в другое здание, дело пошло живее.
– Что вы здесь делаете? Заблудились, наверное? –